Расшифрованная жизнь. Мой геном, моя жизнь - Крейг Вентер

Дон Кеннеди подробно информировал меня обо всех критических замечаниях. Ирония заключалась в том, что человеком, осуществлявшим массированное лоббирование, был Эрик Ландер, или, как его прозвали мои сотрудники, Эрик Сландер[8]. Из своего опыта по организации компаний и консультировании биотехнологических фирм он несомненно знал, что Celera не может позволить другим компаниям бесплатно использовать свои результаты и тем самым подорвать ее собственный вполне процветающий бизнес по созданию базы данных. Тем не менее в ноябре 2000 года Ландер убедил Вармуса и других подписать письмо Кеннеди, требуя не публиковать статью Celera. Дон Кеннеди стойко оборонялся, а Ландер и Коллинз за кулисами делали все, чтобы блокировать выход статьи. Тем временем мы с Доном получили поддержку от президента Национальной академии наук Брюса Альбертса, нобелевского лауреата Дэвида Балтимора и президента Калтеха в Пасадене.

В качестве последней уловки Ландер и Коллинз пригрозили, что если Кеннеди не откажется печатать нашу статью, они не будут публиковать в Science свою статью по геному, а вместо этого передадут ее журналу Nature. Возможно, они забыли, как в 1994 году Уотсон пытался заблокировать мою статью в Nature о каталоге генома человека, пригрозив, что ни один исследователь генома в Соединенных Штатах никогда больше не будет публиковаться в этом журнале.

Наконец мы достигли соглашения с Доном Кеннеди и журналом Science о предоставлении любому ученому полной копии DVD с результатами секвенирования, а также доступа к бесплатному веб-сайту, где все желающие смогут проводить в геноме человека широкий поиск совпадающих последовательностей. Кроме того, Celera обязалась обеспечить подписку академическим учреждениям и биотехнологическим и фармакологическим компаниям и предоставить данные обо всех расшифрованных геномах (включая геном мыши), а также вычислительные мощности для проведения исчерпывающего анализа геномов.

К январю 2002 года база данных Celera приносила более 150 миллионов долларов дохода ежегодно, сделав этот бизнес рентабельным меньше чем через три года. Подписчиками стали большинство крупных университетов и академических учреждений разных стран, от Калифорнийского университета до Гарварда и Каролинского института в Стокгольме, и даже НИЗ! Научный мир вовсю использовал наши результаты секвенирования (за исключением, разумеется, Wellcome Trust, который не разрешил подписку получателям своих грантов), а Коллинз, Ландер и Салстон настойчиво повторяли, что результаты Celera недоступны.

Пока новые битвы продолжали бушевать, моя команда круглые сутки трудилась над анализом последовательностей генома человека. Работу возглавляли Марк Адамс, Джин Майерс, Ричард Мьюрал, Грейнджер Саттон, Хэм Смит, Марк Янделл, Роберт Холт и я. Статья в Science претерпела более ста редакций, но в результате получился исчерпывающий обзор генома и его генов. Все мы понимали, что история будет судить о нас по качеству этой работы, то есть по качеству нашего анализа и по тому, что этот анализ говорит о природе человека. Я хотел, чтобы исследование полученных данных было выполнено скрупулезно и представлено с максимальной достоверностью.

Наша статья вышла 16 февраля 2001 года. Это была очень необычная работа: 283 автора, 47 страниц (в десять раз больше, чем в обычной статье), а еще она включала цветную складную карту генома длиной полтора метра и сообщала читателям об огромном количестве дополнительных данных на веб-сайте Science{200}. Самым удивительным было небольшое количество обнаруженных нами генов. Компании Incyte и HGS утверждали, что с помощью моего метода EST они выделили и запатентовали 200 тысяч генов человека. Временами они говорили, что существует более 300 тысяч генов человека. Несколькими годами ранее я опубликовал статью, где указал, что число генов значительно меньше, где-то 50–80 тысяч. В действительности оказалось, что их самое большее 26 тысяч.

Вывод о большем количестве генов (50–80 тысяч) мы сделали, предположив, что гены распределяются в геноме равномерно, но мы ошиблись. В действительности в геноме оказались области (мы назвали их «пустынями»), которые содержали миллионы нуклеотидов генетического кода, но очень мало генов, если они вообще там были, как, например, на хромосомах 13, 18 и X-хромосоме. В отличие от этих областей, другие участки или хромосомы, например хромосома 19, были плотно «укомплектованы» генами. Для меня такое распределение генов было поразительным и тут же вызвало вопрос, что это означает с точки зрения эволюции человека. Возможные ответы подсказывало сравнение с геномом дрозофилы.

У нас, людей, и у дрозофилы имеется много одинаковых генов, а гены, которые не являются таковыми, дают массу сведений о 600 миллионов лет эволюции – у нас ведь общие предки. Именно эти гены сделали нас уникальными существами. Это огромное число генов, присущее только человеку, связано с приобретенным иммунитетом, внутриклеточной и межклеточной сигнализацией, а более всего – с формированием центральной нервной системы. Увеличение количества генов происходило преимущественно в тех областях, где они расположены плотно, в основном за счет дуплицирования генов данной категории. Например, гены, связанные с межклеточным взаимодействием, воспроизводятся снова и снова, могут мутировать и включать новые функции. Пустынные области чаще связаны с более древними функциями нашего кода, с самим процессом поддержания жизни.

Никогда я не был так счастлив, как после публикации нашей статьи в Science. Такого глубокого удовлетворения я раньше не испытывал. Несмотря на склоки, всякую ерунду и разные неважные мелочи, несмотря на постоянные сетования, что наше дело безнадежно, невозможно и невыполнимо, мы победили! Я расшифровал геном человека не за 15 лет, а за 9 месяцев, я «творил историю» вместе с лучшими учеными, когда-либо собравшимся поработать вместе в одной команде!

Когда стало ясно, что наша статья появится в Science, как и планировалось, руководство государственной программы выполнило свою угрозу бойкотировать журнал и опубликовало свои результаты в британском Nature. Меня это вполне устраивало. Правда, некоторые сотрудники Science по сей день переживают, что Ландер и Коллинз продолжают публиковать работы по геному только в Nature.

К сожалению, мои конкуренты не оставляли попыток подорвать репутацию Celera. Их следующим «залпом» была статья в журнале PNAS, в которой они утверждали, что результаты нашего секвенирования ни в чем не превосходят результаты государственного «Генома человека», на которых наша работа, по их утверждению, основана{201}. Салстон заявлял, что вопреки нашим утверждениям, метод дробовика не сработал при расшифровке генома человека – и это несмотря на то, что Ричард Дурбин из Института Сенгера признал, что результаты Celera «в некотором отношении лучше наших»{202}. Ландер даже назвал наши данные «полным провалом»{203} и «геномным салатом»{204}. Для опровержения наших результатов они использовали математические доводы, хотя и сами не верили, что это всерьез может повредить нашей работе. Более других был задет, возмущен и оскорблен Джин Майерс. Хотя мы и думали обратиться в суд, но все же решили, что лучше ответить на эти нападки качественными публикациями в научных журналах. Я хорошо помнил слова своего учителя Ната Каплана: «Истину не скроешь».

А тем временем в Сан-Франциско должна была состояться ежегодная Конференция американской ассоциации по развитию науки (AAAS). Поскольку AAAS – издатель журнала Science, было вполне естественным обнародовать статью именно там. И тогда же группа ученых, финансируемых государством, опубликовала свою статью в Nature. Коллинза и меня пригласили сделать на конференции доклады. Нам обоим аплодировали стоя. После выступления меня окружили толпы поклонников и желающих получить мой автограф.

В тот вечер Celera устроила праздничный ужин в санфранцисском Центре дизайна. Подавали устрицы, икру и охлажденную водку. На этот раз Майк Ханкапиллер тоже принял участие в банкете; прием в Белом доме ему пришлось пропустить – он тогда заболел ветрянкой. Та вечеринка – пожалуй, самая приятная в моей жизни, хотя она и была омрачена отсутствием Клэр, которая, якобы, слишком устала и не приехала в Калифорнию. Я танцевал с несколькими дамами, больше всего с Хизер. Она никогда не сомневалась во мне и продолжала верить в меня, несмотря на все баталии последних лет.